Продолжаем нашу рубрику: Художники — выпускники Елецкого(Орловского)художественного училища. И сегодня наш рассказ о заслуженном художнике России Дворянчикове В.Д.
Заслуженный художник России Вилен Дмитриевич Дворянчиков родился в г. Ельце 5 мая 1934 года. Учился в Елецком художественном училище (1952-1954), служил в армии (1954-1956), затем окончил Московское художественное училище памяти 1905 года (1958).
С 1958 года он жил и работал в г. Липецке. Здесь только зарождалась областная организация Союза художников. Дворянчиков стал признанным лидером группы молодых живописцев, скульпторов, графиков. Скульптор Д. Шаховской: «Вилен Дворянчиков – из редкой породы созидателей, устроителей жизни… Сложившаяся в Липецке творческая атмосфера – в основном его заслуга. Вернее, его дело. Без диктата, без иерархии образовалось общество, где ценят достижения каждого и гордятся успехом товарища». Художник А. Вагнер: «Дворянчиков – вожак по своей природе. Генератор всегда новых идей. Его убежденность в том, что нет ничего невозможного – нужно только четко знать цель, и время поможет и поставит все по своим местам – позволяет ему решать почти невыполнимые задачи». Художник Е. Сальников: «Вилен – человек высокой культуры, честности, эстетического чутья. Эта культура проявляется не только в творчестве, в отношениях вообще – к человеку, к среде, ко времени».
Вилен Дворянчиков создал и был первым директором (1993-2002) Дома Мастера, ставшего памятником знаменитому художнику Виктору Сорокину. Его стараниями был открыт областной выставочный зал, областная картинная галерея, музей изобразительных искусств детской художественной школы № 2 г. Липецка. К 50-летию Великой Победы он инициировал строительство храма Св. Георгия Победоносца в пос. Дальний Добровского района. С начала 1980-х годов Вилен Дмитриевич сотрудничал с детскими учреждениями города, с Детским фондом, организовал множество выставок в детских домах и интернатах, подарил им огромное количество своих произведений. Много раз избирался членом правления и дважды – председателем правления Липецкой организации Союза художников РФ, являлся членом художественного совета и главным художником Липецких художественно-промышленных мастерских, членом Комиссии по монументальному искусству Союза художников РФ. Член Союза художников СССР (1964). Награжден орденом Дружбы (2005).
Художники В.Д.Дворянчиков и А.М.Сорочкин. 1988 г.
В.Д. Дворянчиков — художник разностороннего дарования, он успешно работал во всех жанрах живописи, является автором ряда значительных произведений монументального искусства, интересных проектов, эстетически обогативших облик Липецка и районных городов. Трудовые будни сталеваров металлургического гиганта; Великая Отечественная война, Победа и цена, которая за нее была заплачена; раздумья о свободе и демократии, о судьбе родины – эти темы и жанры в творчестве В. Дворянчикова, по мнению искусствоведа Т. Нечаевой, «привлекают значительностью обыкновенного, благородной простотой, бессуетностью. Они лаконичны, строго организованы, уравновешены, и, на первый взгляд, почти бесстрастны. Но их глубокое пространство, в котором царит тишина, хранит серьезные размышления и внутренние переживания автора».
Умер Вилен Дмитриевич Дворянчиков 1 августа 2010 года.
Литература
Вилен Дворянчиков. Живопись : каталог выст. ; май 1999. — Липецк : Дом-мастера, 1999. — 3 с.
25 личных вопросов Вилену Дворянчикову : [анкета газ. «Де-факто»] // Де-факто. — 1994. — 6-12 мая.
Тулинова О.В. Дворянчиков Вилен Дмитриевич // Неиссякаемый источник вдохновения / О.В. Тулинова. — Елец, 2007. — С. 159-162.
Ионова Е. Благодарный. Верный. Благородный // Липецкая газета: итоги недели. — 2009. — 4-11 мая (№ 17). — С. 42-43.
Ионова Е. Возвращаются все, кроме тех, кто нужней… : [на смерть В. Д. Дворянчикова] // Липецкая газета: итоги недели. — 2010. — № 33 (2-8 авг.). — С. 44-45.
Нечаева Т. Его талант назывался «художник» : штрихи к портрету Вилена Дворянчикова // Петровский мост. — 2014. — № 4 — С. 161-170.
Соболев И. Дворянчиков Вилен Дмитриевич // Липецкая энциклопедия. Т. 1. — Липецк, 1999. — С.323.
Его талант назывался «художник»
03.01.2015 Татьяна Нечаева
// Культура и искусcтво
В мае 2014 года Вилену Дмитриевичу Дворянчикову исполнилось бы 80 лет. Прошло всего четыре года, как он ушел в мир иной. Еще тепел его след на земле. Сплошь и рядом встречаемся с материальными и духовными знаками его деятельности, с его воплощенными идеями, иногда и не догадываясь об их авторе.
В памяти многих людей накрепко запечатлелся образ этого человека. Заслуженный художник России, он оставил большое художественное наследие. Энтузиаст, новатор, он сплотил вокруг себя в конце 50-х – начале 60-х годов талантливую молодежь, «могучую кучку» липецких художников, не одно десятилетие удивлявших выставкомы зональных, республиканских, всесоюзных выставок и прославлявших свой город в искусстве России. Вместе с коллегами он, обладавший необычайной силой убеждения, добивался создания в Липецке выставочного зала, картинной галереи. Он основал Музей-мастерскую народного художника России В.С. Сорокина, известный как Дома Мастера, и стал первым его директором, был директором областной картинной галереи в самый сложный период – реконструкции ее здания (дома Губина) и организации музейно-выставочной работы. Он придумал и спроектировал Музей изобразительных искусств в детской художественной школе
№ 2. Учреждение стипендий им. В.С. Сорокина выпускникам художественных школ, областного конкурса-фестиваля детского творчества им. В.С. Сорокина, областного праздника День художника также состоялось по инициативе В.Д. Дворянчикова. Это далеко не все. Да и не обо всем сразу.
Хочу рассказать о Вилене Дмитриевиче, поистине особенной личности, каким я знала его на протяжении многих лет. Мне выпал счастливый случай работать вместе с ним, делать одно дело, одинаково важное для обоих. Я уверена, что, не будь этого, моя профессиональная судьба сложилась бы иначе, так сильно было его влияние. Мы познакомились, когда ему было без года 50. Вилен Дворянчиков привлекал внимание своим именем, фамилией, внешностью – он был будто «слажен из одного куска»: красивый, мужественный, уже седой, c хемингуэйевской бородой, умными, испытующими глазами. Он был зрелым человеком, мудрым, требовательным и ответственным, казалось, за все. Он был внутренне крупным и глубоким, мыслил конструктивно, дальновидно, говорил весомо, очень образным языком в четких формулировках.
Прошло немало времени, прежде чем я увидела Дворянчикова и с другой стороны: веселого, наделенного чувством юмора, с озорными выходками, острыми шутками, приправленными перчиком. Любил подтрунивать над людьми, но не зло. Он обладал молниеносной реакцией на все происходящее вокруг. Одного взгляда ему было достаточно, чтобы оценить чье-то произведение. На какой-то выставке некто защищал автора бесталанных работ: «Пусть на нашей поляне будут разные цветы». Дворянчиков мгновенно парировал: «Кроме бумажных!» Пустые красивенькие работы он сравнивал с ядом, завернутым в нарядный фантик. Он твердо отстаивал свои убеждения, касающиеся не только искусства, но и жизненных принципов. Уж если кому-то переставал подавать руку, то надолго, если не навсегда. Но руку помощи-поддержки протягивал первым, и не только друзьям, а тем, кто в том нуждался. Дворянчиков принадлежал к поколению людей, на чью жизнь с детских лет пришлись испытания, формирующие крепкие натуры.
Красивое и даже нежное имя Вилен составлено из начальных букв имени-отчества и псевдонима вождя Октябрьской революции – Владимира Ильича Ленина. Родители Вилена были ленинцами. Данное ему имя стало ¬своеобразным напутствием на будущую жизнь. Отца арестовали в 1937 году, и он не вернулся. Мать поднимала сына вдвоем с сестрой. Они обе работали в детских домах, там же, среди сирот, на тех же правах рос Вилен. «Я считаю себя детдомовским: мы не имели ни дома, ни квартиры, – рассказывал Дворянчиков в одном из интервью. – Влияние среды было очевидно: оно воспитывало чувство коллективизма, взаимовыручки, понимание общей связи событий – и личных, и внутриколлективных».
Война застигла Вилена семилетним, врезалась в детство, отпечаталась в характере, направила судьбу. Первая зарубка – эвакуация. Мать на стоянке вышла в поисках еды и отстала от эшелона. На третий день она догнала сына, но в какой бездне потерянности и одиночества он успел побывать! За четыре года войны мальчик видел, как ждут вестей с фронта, как получают похоронки, как встречают изувеченных солдат – мужей, отцов, женихов, видел безногих калек на дорогах (их горько называли самоварами), видел человеческие драмы, надрывный труд женщин и подростков. Потом он расскажет об этом в картинах, потом он будет биться за то, чтобы хоть к очередному юбилею Победы обиходили братские могилы, обновили памятники воинам-победителям, воздали должное маршалу Жукову. Это он будет бесконечно сокрушаться и размышлять над тем, что стало со страной победителей.
Когда у Вилена появился интерес к рисованию? Из интервью: «С чего началась мечта, в каком возрасте – не могу сказать. Вспоминаю, как мы с мамой ездили в Воронеж после войны, в 46-м году. И она на рынке-барахолке купила мне цветные карандаши. Но это была уже потребность. Помню, на обратном пути в вагоне переполненном я открывал коробку, их доставал. Это была такая ценность, ведь в школе писали на газетной бумаге между строчек разведенной сажей, какие там цветные карандаши! Помню какие-то награды, грамоты – в школе, Доме пионеров, в пионерском лагере – за рисунки.
Мне очень памятна одна встреча, но оценил ее позже, чем она случилась. И помню именно ту сторону, значение которой я тогда не мог понять. Дело было в Комсомольске-на-Амуре. Это город не только новостройка, но и город заключенных. В клуб нашего жилого района привели часовые заключенного, которому предстояло сделать портрет Сталина. Портрет Сталина размером два на три он сделал одним махом – черным цветом на красном полотнище. Было чрезвычайно выразительно и тревожно, даже смотреть было страшно из-за этого сочетания, выразительности, большого мастерства заключенного. Пришли начальники смотреть этот портрет и решили, что он слишком уж активный своей энергетикой, может быть, даже злой. Художника заставили сделать новый, на белом материале. И он так же быстро его сделал. Когда я стоял рядом, все время удивляясь, он сказал, что это не то, чему надо удивляться, и подарил мне маленький альбомчик своих акварелей. Они были сделаны серо-голубым цветом, пейзажи той природы – сопки, как я понимаю, увиденные из окна товарного вагона, в каких перевозили заключенных, как из окна тюрьмы. Я обратил внимание, как это сделано: такими движками вертикальными, как бы натерто. Теперь мне ясно, что это сезанновская манера».
В 1952 году Вилен Дворянчиков поступил в Елецкое художественное училище. Из воспоминаний: «Это было профессионально сильное училище. Для него я был слабо подготовлен. У меня были трудности. Преподаватели проявляли ко мне интерес, но умения у меня было меньше, чем у однокурсников». Трудолюбия и упорства ему было не занимать. Да и педагоги были непростые – большей частью москвичи, ленинградцы – художники, не вписывавшиеся в рамки, обозначенные идеологией, и нашедшие укромное прибежище в Ельце. На курсе Дворянчикова живопись преподавал Виктор Семенович Сорокин, художник московской школы, импрессионист. Из воспоминаний: «Работы Сорокина вызывали интерес и удивление. В чем там дело, и сейчас не поймешь… Но в училище были преподаватели и другого характера, совсем другой направленности. Мы тогда вообще понять не могли, что они делают. Например, Берта Арнольдовна Геллерова со своей сезанновской живописью. Или конструктивисты… Кто ж тогда, во время борьбы с формалистами и космополитами, мог нам что разжевать? Но они формировали наше мировоззрение, вкус… И очень умело это делали».
Служба в армии прервала учебу. А продолжил занятия Вилен Дворянчиков уже в Московском училище памяти 1905 года: елецкое училище было расформировано. Из учебы в обоих училищах Дворянчиков вынес главное, что легло в основу его творческого метода, – конструктивность, пластику, определенность тональных, цветовых, свето-теневых отношений, цельность композиционного построения. И это было адекватно особенностям его цельного логического мышления и столь же цельного характера.
С 1958 года Вилен Дмитриевич жил в Липецке. До 1993 года в его трудовой книжке была всего одна запись: принят на работу художником в Липецкие художественно-производственные мастерские. Этим он гордился. В конце 50-х областная организация Союза художников только зарождалась. Для создания оргкомитета со всей области собрали горстку художников – членов СХ СССР, среди них был и В.С. Сорокин, недавний учитель, а теперь коллега.
В Липецке, ставшем областным центром, началось грандиозное промышленное и городское строительство. Сюда стекались молодые специалисты разных профессий. Росла за счет недавних выпускников и художническая организация. Бывшие сокурсники, училищные приятели, приятели приятелей тянулись друг к другу, сбиваясь в ядро, объединенное общим желанием – говорить в творчестве новым языком.
Это стремление было вызвано самой жизнью и вдохновлено московскими художниками-шестидесятниками, очищавшими искусство от сталинской идеологической коросты, фальшивого правдоподобия. Они возвращали искусству приоритет формы и правду в отображении мира. Вилен Дворянчиков и его товарищи посещали столичные выставки, искали знакомства с московскими художниками – зачинателями направления, названного «суровым реализмом», или «суровым стилем». Виктор Попков, Николай Андронов, Павел Никонов, Андрей Васнецов, братья Смолины и другие живописцы, скульпторы, графики создали новый тип героя. Это мужественный, сильный, обветренный всеми ветрами строитель лучшей жизни, ради которой он добровольно отдает всего себя. Стилистика сурового стиля и миропонимание, выраженное в этом направлении, совпадали с человеческой и художнической сутью Дворянчикова. Вилен Дворянчиков и не менее пылкий Юрий Гришко, увлеченные новыми тенденциями, тянули за собой товарищей, были заводилами образовавшейся за несколько лет молодежной группы: Александр Сорочкин, Евгений Сальников, Виктор Королев, примкнувший позже Виктор Лузанов… Уже в 1962 году Гришко и Дворянчиков становятся кандидатами в члены Союза художников, а через два года их принимают в члены СХ СССР – таким стремительным и убедительным было их профессиональное становление.
Сам город, где жил и работал Дворянчиков, щедро предлагал проблематику творчества. Здесь жили и трудились герои его полотен. Все совпадало друг с другом будто по чьему-то замыслу. Основная тема творчества Дворянчикова была определена сразу и на десятилетия. Из воспоминаний: «Мое знакомство с профессией металлургов произошло так: я приехал в Липецк и вскоре узнал, что мой армейский сослуживец Миша Хованский работает в сталеплавильном цехе, и мне захотелось увидеть его работу. То, что я увидел, произвело на меня огромное впечатление, на всю жизнь. Это были грандиозные пространства цехов, в сравнении с которыми люди казались маленькими, словно муравьи, и, как в муравейнике, каждый из них выполнял свое дело очень ловко, точно, согласованно с другими. Я увидел человека в столкновении со стихией огня и расплавленного металла… И еще я понял, что в работе раскрываются все качества человеческого существа – ярко, горячо».
Так же ярко, горячо говорил о рабочих в своих произведениях Вилен Дворянчиков. Он сразу обратился к жанру картины, самому сложному.
Его герой-металлург обладал, с точки зрения Дворянчикова, идеальными качествами. Что-то в нем было от рыцаря в металлургических доспехах, и в то же время он живой человек, с меняющимся мироощущением, отношением к действительности, настроением: художник передавал и коллективное единство, чувство гордости за свой труд, за родной завод, и ощущение усталости, и рефлексию. Он выражал свою мысль то ясным, почти плакатным языком, то вводил многозначные подтексты: символами, намеками, средствами художественной выразительности – ритмами, колоритом, контрастами цвета, света, масштабов. «Рабочий день», «Стахановская вахта», «Бригада сталеплавильной печи», «Наставник», «Победители», «Рабочий полдень», «Отдых»… Один понятливый человек сказал автору по поводу одной картины: «Твои работяги ведь не сейчас устали, они вообще устали».
Параллельно с промышленной темой Дворянчиков писал картины и другой проблематики. Они были связаны с размышлениями о Великой Отечественной войне, о взаимоотношениях людей, о судьбе художника в современной действительности. Время шло в глубь перестроечных 80-х, и вопросы, поднимаемые творчеством Дворянчикова, как и искусством в целом, становились острее и драматичнее. Таковы его «Салют Победы», «Разговор с матерью», «Ожидание», «Яблоко на столе», «Спектакль для солнца», «Анкета». Это картины неоднозначного, многослойного содержания, рассчитанные на умного зрителя. Художник разговаривал с людьми, вопрошал и сам не всегда находил ответы. Так, тяготевший к завершенности высказывания, он оставлял финал открытым. Вместо вывода (любимый его термин) звучало: почему? Или – а что если каждый по-своему прав? С годами он все более ценил простые и естественные проявления жизни, как и поступки людей, то, что он называл «обыкновенщиной», но по-прежнему резко делил мир на белое и черное, оставаясь максималистом. Для Дворянчикова все большее значение имели часы, проведенные наедине с собой в мастерской. Написанные им интерьеры и натюрморты запечатлели сосредоточенность размышлений, эмоциональное состояние художника.
Но вернусь к началу 80-х, откуда начала рассказ. Вилен Дмитриевич удивлял своей дисциплиной. Каждое утро в один и тот же час он шел в мастерскую, к своему станку, это была его работа и непреложная потребность. Нарушала этот распорядок необходимость бывать на заседаниях правления СХ, художественного совета или на объектах, где он выполнял творческие заказы. Это было в основном художественно-монументальное оформление общественных зданий в Липецке и городах области. Трудился он и над созданием музейных экспозиций Липецкого краеведческого и районных музеев, его увлекал любой вид творчества. Дворянчиков руководил созданием экспозиций областных художественных выставок – каждая из них имела свой образ, свои акценты, начальный и финальный аккорды, смены впечатлений. Выставка была праздником, а он – режиссером, не чуждавшимся пафоса. По натуре своей он любил устраивать праздники и умел это делать как никто другой.
Летом 1987 года в Липецк приехали на пленэр два художника из немецкого города-побратима Котбуса – очень симпатичные люди Гюнтер Рехн и Пауль Бёккельман. В это время действовал горбачевский «сухой закон», так что по русской традиции приветить гостей не было возможности. Гюнтер и Пауль хорошо поработали, были довольны предоставленными условиями, но им хотелось поближе познакомиться с русскими коллегами. Мне было поручено провезти их по мастерским, разбросанным по городу. На площади Мира мы поднялись по обшарпанной лестнице в мансарды на шестом этаже, а там ждало созвездие замечательных художников – А.М. Сорочкин, А.Е. Вагнер, Л.В. Скаргина, Б.М. Инкелес, В.Д. Дворянчиков. В мастерской каждого немцы увлеченно смотрели и пересматривали работы, а время поджимало – для гостей был приготовлен сюрприз, конечно же Виленом Дмитриевичем. Его задумка перечеркивала все запреты: на причале речного клуба нас ждал красавец катер, в эмалированном ведре мариновался будущий шашлык, в ящике позвякивало стекло, корзина была наполнена овощами. Вспыхнувшие дружеские чувства далее развивались на прекрасном островке Силикатных озер. Было весело, взаимопонимание было полным, без переводчика. Думаю, этот день остался в памяти немецких друзей, как и в нашей.
Знавшие Вилена Дмитриевича подтвердят, что это был человек – генератор идей, настоящий перпетуум мобиле. Идеи в нем роились, клокотали, бурлили, рождались от малейшего сигнала изнутри или извне. Он их по-царски раздавал направо и налево: возьмите, может, пригодится! Не расставался с карандашом, ручкой, постоянно делал «почеркушки», а в них были заложены драгоценные пластические и содержательные идеи.
Вилена Дмитриевича многократно избирали членом и дважды председателем правления Липецкой организации Союза художников. Он считал, что его председательство должно быть ознаменовано какой-то значительной историей. Первый раз таким событием было открытие выставочного зала, второй – проведение в Ельце всероссийского пленэра в 1991 году. Проект был совместным с СХ РСФСР, для участия в нем были рекомендованы интересные художники из разных концов России: Красноярска, Челябинска, Сочи, Москвы, Липецка, Ельца… Пленэр прошел с большим творческим накалом и принес блестящие результаты. Кстати сказать, опыт этого пленэра был использован в подготовке концепции знаменитых теперь на всю Россию Липецких пленэров.
Излюбленным выражением Вилена Дмитриевича было: «Надо замечтать что-нибудь стоящее». Так, он «замечтал» музей Виктора Семеновича Сорокина, когда и подумать об этом было абсурдно. Прошло всего несколько лет, сменилась эпоха, и стало возможным невероятное – к 80-летию Сорокина в 1992 году было принято постановление об учреждении Музея-мастерской. Конечно, этого надо было добиваться, приводить веские доводы, ведь ценность творчества В.С. Сорокина не была понятна широким массам и людям неподготовленным. Через год Вилен Дмитриевич стал директором прижизненного музея своего учителя, а я – его помощницей. Все мы любили наш Дом Мастера, «домик», как мы его называли, обожали Виктора Семеновича и более чем уважали Вилена Дмитриевича. Мы трудились, не считаясь со временем, если было нужно, то и до глубокой ночи. Готовились к очередной выставке, музыкальному вечеру, приезду гостей как к событию в своей жизни. Коллектив музея был настоящей семьей, а «домик» был взлелеян любовью.
Не успевали мы закончить одно, а Вилен Дмитриевич уже делится новым замыслом. От его фантазий захватывало дух и смущали сомнения: осуществимо ли? Но он был дерзок. Например, зная историю Дома Мастера, связанную с семьей Симоновичей, живших в этом здании в 20-х годах, он пригласил в гости их потомков и родственников – Адриана Ивановича Ефимова, сына художников Ефимовых, И.В. Голицына, Д.М. Шаховского. Ответ был доброжелательным и непраздным: рады встретиться, но с пользой для дела. Делом стала выставка Нины Яковлевны Симонович-Ефимовой и Ивана Семеновича Ефимова. Она заслуживает, впрочем как и другие, отдельного рассказа. За ней последовала череда не менее значительных выставок – А.С. Голубкиной, В.А. Фаворского, В.В. Фаворской-Дервиз, И.В. Голицына, Д.М. Шаховского, А.Г. Акритас, Д.Д. Жилинского… Не стану продолжать перечисление – займет много места. Главным в них было то, что мы показывали липчанам классику российского искусства, обозначали критерии таланта, вкуса, профессионализма. Музей В.С. Сорокина получил известность в Москве и в России, выставиться в Доме Мастера почиталось за честь. После каждой выставки в коллекции музея оставались произведения подлинных мастеров, большей частью подаренные авторами или наследниками. Конечно, дарили не вообще Липецку, а музею, Дворянчикову. Но было и так: Вилен Дмитриевич «замечтал» получить в музейное собрание скульптуру А.С. Голубкиной и убедил министерство культуры приобрести для Дома Мастера работу «Сидящая девочка» у внучатого племянника Голубкиной С.С. Лукьянова. С тех пор она находилась в гостиной музея, а Виктор Семенович говорил о ней как о знаке качества.
В 2000 году Вилен Дмитриевич задумал выставку к 55-летию Победы, выставку необычную, вескую – из Государственной Третьяковской галереи. С ГТГ договорились, отобрали скульптуру и графику, все условия выполнили, дату открытия назначили, специальный фургон заказали, охраной доставку обеспечили… Работы упакованы. Приезжаем за экспонатами и узнаем, что разрешение из министерства культуры еще не получено, хотя все сроки вышли. Фургон уже стоит во дворе Третьяковки, ожидает погрузки. Я, посланная в министерство, возвращаюсь с отказом без объяснений – чиновничий каприз. Рабочий день кончается. Мы, теперь уже вместе с Дворянчиковым, мчимся в министерство. Он врывается в кабинет начальницы, дающей разрешение. Объясняет ситуацию. Безрезультатно. Тогда он обещает немедленно сжечь себя прямо в её кабинете. Чиновница бледнеет и выкрикивает: «Забирай бумагу! И вон отсюда!» Нас ждали сотрудники Третьяковки, никто не верил в успех. А он победил. В то время его сердце уже работало с помощью кардиостимулятора.
И все-таки основная работа музея была связана с творчеством Виктора Семеновича Сорокина, с собиранием коллекции его произведений. Каждый год мы делали по четыре выставки работ мастера, знакомя зрителей с его блистательной живописью разных лет, пропагандируя искусство художника в нашем городе и в Москве. Вилен Дмитриевич бесконечно ценил творчество Сорокина и осознавал его значение в изобразительном искусстве Липецка и России. В 1994 году по ходатайству директора Дома Мастера В.С. Сорокин был избран Почетным гражданином Липецка. В 1997-м, также по предложению Дворянчикова, Российская академия художеств наградила Сорокина Золотой медалью РАХ за цикл живописных произведений «Времена года».
Благодаря Вилену Дмитриевичу Дом Мастера стал культурным центром, где собирались деятели искусств, где говорили об искусстве, спорили, где рождались новые творческие идеи. Так, во время гостевания в музее скульптора В.М. Клыкова появилась мысль о создании в городе памятника Петру I. Ставший символом Липецка монумент открывался в один день с персональной выставкой В.М. Клыкова в Доме Мастера. Все, что ни делал Дворянчиков, имело, как правило, многочисленные полезные аспекты и следствия. В музее бывали известные российские актеры, литераторы, режиссеры, композиторы, музыканты, художники – Марлен Хуциев, Тихон Хренников, Александра Пахмутова, Наум Штаркман, Римма Казакова, Армен Джигарханян, Василий Лановой и многие-многие другие, все с удивлением открывали для себя в провинциальном городе настоящий, по их общему мнению, оазис культуры, искусства, духовности.
В первый же год в музее появился рояль, значит, должны быть музыкальные вечера. Назвали их «У камелька». Исполнителями были артисты филармонии, но скоро на первое место вышел новый проект, совместный со школой одаренных детей под руководством В.Д. Ларькова. Юные музыканты проигрывали перед слушателями свои конкурсные программы, получая благословение от Виктора Семеновича, а позже, уже без него, – от стен музея Сорокина, и возвращались лауреатами конкурсов. Детское художественное воспитание постоянно находилось в орбите забот Дворянчикова: и музей в ДХШ № 2, и конкурсы, и неосуществленный замысел детского дома творчества и детских пленэров (кстати сказать, идея успешно реализуется сегодня), и студии юных художников при музеях… Он хорошо помнил свое военное детство, стремился дать ребятам то, чего он сам и его сверстники были лишены, и тем восстановить справедливость.
Долгое сотрудничество с Виленом Дмитриевичем наполняло жизнь, простите за высокопарность, высоким смыслом. У него можно было многому учиться, сколько ты способен был в себя вобрать, и не только в профессиональном смысле. Он учил своими поступками, часто повторял: «Главное в жизни – успеть позаботиться». Он был надежным и преданным – своему делу, семье, друзьям, идеалам. В дружбе он высоко ценил не взаимную комплиментарность, а полезность для дела, для взаимного развития; его замечания – всегда с глазу на глаз – были честными, точными, справедливыми, могли задевать самолюбие, но он не пытался их подсластить, несмотря на то, кому они были адресованы.
Дворянчиков жил осмысленно. Едва ли не каждый день он делился своими выводами о происходящем в различных сферах жизни. У него болела душа о судьбе страны. У него было сознание гражданина, он верил, что от него что-то зависит и, не щадя сил, делал что мог. Долгие годы Вилен Дмитриевич серьезно болел и никогда не жаловался. Недуг не давал права на бездействие.
Он был истинным романтиком, трезво видел события, людей и в то же время не переставал облекать их в романтические образы в своих суждениях и творчестве, развивая в фантазиях возможное развитие ситуации, как бы сочиняя сценарий. Он признавался в приватных разговорах, что завистлив к чужому таланту. Наверное, это и есть честолюбие художника, его движитель, без этого качества многие талантливые не смогли состояться. При этом он заходился от восторга перед удачами своих коллег. Что же касается его честолюбия, то оно выражалось в том, чтобы раньше других догадаться сделать что-то нужное – для Союза художников, художественной жизни, культуры города, на благо, на радость людей: большого или малого сообщества, отдельного человека. Или придумать нечто такое, что никому бы и в голову не пришло. И все только удивлялись: опять Дворянчиков отмочил! Да хоть такой пример: в 1991 году по случаю присвоения В.С. Сорокину звания «Народный художник России» он организовал празднество в выставочном зале. Развесили небольшую выставку Сорокина. Всякого входящего встречали вручением розы. Артисты драматического театра во главе с В.М. Пахомовым, шумно ввалившиеся в зал прямо с репетиции «Живого трупа» – в костюмах, с цыганами, величали именинника: «Витя, Витя, Витя… Пей до дна!». А затем угощение – шампанское и мороженое со свежей клубникой, его разносили молодые официанты во фраках и белых перчатках!
Да, Вилену Дмитриевичу нравилось делать заметные жесты, ибо был артистичен: Артист и Художник – синонимы. Его талант назывался «художник» – в самом широком толковании. Ему нужны были зритель, аплодисменты. Он их получал. Ему было важно знать, кем он слывет перед людьми. Талант выплескивался за края профессии. Он был режиссер, архитектор, строитель жизни. Он преобразовывал пространство вокруг себя, делая его красивее, интереснее, содержательнее. Таково было его призвание.
Перед проводами сына в армию Вилен Дмитриевич отправился с ним в поход на байдарке вверх по реке Воронеж. Им приглянулся маленький поселок по имени Дальний, там и сделали привал. Познакомились с тетей Настей, что угостила молоком, рассказала о жизни в поселке, где с 30-х годов приютились десятка два семей раскулаченных. «Все ничего, да без церкви живем». И решил Дворянчиков построить храм. Рисовал, чертил. Место лесное, надо деревянную строить, в традиционном стиле. Тщательно искал место и выбрал: точно оно было кем-то предусмотрено заранее – посреди поселка и все-таки на некотором почтенном удалении от мирской жизни, в окружении широкого луга с кулисами леса. К работе над проектом привлек детей из второй художественной школы, чтобы познакомить с древнерусским церковным зодчеством, сделать их причастными к серьезной задаче. Они нарисовали фантастические церкви – нарядные, призывающие к радости.
Одна знакомая заметила, что строитель-то, Вилен, сам некрещеный: «Не дастся тебе!». Это произвело впечатление. Когда в Дом Мастера пришел с визитом митрополит Воронежский и Липецкий Мефодий, мы спросили: может ли строить православную церковь некрещеный человек? А он строго: «Иноверец?» – «Нет, бывший комсомолец». – «Это поправимо!» Вскоре было совершено таинство. Крестными родителями Вилена Дмитриевича стали выдающиеся художники Альбина Георгиевна Акритас и Дмитрий Михайлович Шаховской. В крещении Вилен получил имя Димитрий в честь отцов – родного и крестного. Так что поминать его надо как раба Божьего Димитрия.
Дворянчиков нашел поддержку в областной и районной администрациях, ведь это была первая церковь, возводимая в Липецком крае после Октябрьской революции. Однажды пришел человек, дачник поселка Виктор Николаевич Стрельников, предложил свое участие и не оставлял попечительства, пока был жив, – оплачивал строительные работы, отливку колоколов, роспись храма. Все, поддерживающие идею, помогали: проектанты, строители, умельцы, просто сочувствующие. В 1995 году церковь была освящена митрополитом Мефодием как Свято-Георгиевская, посвященная Победе 1945-го. Изящная, она была похожа на птицу, распростершую крылья, – то ли с неба спустилась, то ли собралась взлететь к небесам.
В 2002 году Вилен Дмитриевич взвалил на свои плечи многотрудную ношу – реконструкцию памятника архитектуры, Дома Губина, и приспособление его под нужды Областной картинной галереи: созданная в конце 80-х, она много лет не имела собственной крыши. К взращиванию своего последнего детища Дворянчиков подошел со всегдашней патетикой. Тщательно и всесторонне продумывал все – от концепции, строительных и отделочных материалов до малейших деталей. Рисовал эскизы лестничных перил, оконных решеток, мебели, люстр, других элементов интерьера. То есть Дворянчиков был и директором, и дизайнером, и художником-оформителем этого объекта, и мечтателем – он видел дальнейшее развитие галереи и превращение ее в музейно-исторический комплекс, возрождающий дворянскую усадьбу на улице Дворянской. Когда галерея открыла свои двери, все были ошеломлены ее поистине дворцовым великолепием! Вилен Дмитриевич занимался формированием музейного собрания, коллеги по СХ с радостью дарили ему работы целыми персональными коллекциями, причем по его строгому выбору. Школу Дома Мастера он решительно распространял дальше. Он успел провести выставки любимых художников в более крупном масштабе, чем позволяли площади Музея Сорокина, выставки знаменитых российских мастеров – В.А. Фаворского и его дочери М.В. Шаховской-Фаворской, А.В. Васнецова, И.В. Голицына, А.Н. Красулина и ряда других. То, что сделал Дворянчиков, было бы тяжелейшим трудом даже для молодого и здорового человека.
Завершение службы в должности директора было окрашено горечью. Оставалась только художническая работа в мастерской. 75-летний юбилей заслуженного художника России Вилена Дмитриевича Дворянчикова был отмечен в Областной картинной галерее выставкой его произведений. Это был подлинный триумф художника! Она раскрывала большого мастера, впервые показывая его творчество во всей полноте. Каким же скромным человеком он был! В одном из интервью последних лет на вопрос о мечте Вилен Дмитриевич ответил: «Чтобы помнили. Чтобы след остался».
Сердце Вилена Дмитриевича отказалось работать 1 августа 2010 года. Стояла смертельная жара, горели леса и селения. 2 августа огненный смерч унес церковь святого Георгия Победоносца в поселке Дальний, унес и много домов.
В 2013 году я набралась решимости и поехала в Дальний, боясь увидеть следы пепелищ, …и не узнала поселка. Блестели разноцветные крыши новеньких домов, поселок разросся, его обрамляла юная березовая роща. А в центре красовалась деревянная церковь, на том же месте. Последователи Дворянчикова построили ее заново. Не должен быть поселок без храма. Улицу в Дальнем назвали именем Вилена Дворянчикова. Чтобы помнили.
